И сегодня у человечка день рождения.
Гений, с праздником тебя. Я тебя сегодня еще лично заобнимаю, но пусть здесь тоже висит поздравление.
И маленькая подарочная Омия)
Драббл
Омия
Море волнуется.
прими подарок
Море волнуется раз, море волнуется два,
ты замираешь на три, где-то у моря внутри,
весь в паутине теней, водорослей, в дыму:
гжель твое тело, гжель – спишут под хохлому.
Алексей Кабанов.
ты замираешь на три, где-то у моря внутри,
весь в паутине теней, водорослей, в дыму:
гжель твое тело, гжель – спишут под хохлому.
Алексей Кабанов.
Оно – море. Он может говорить, что просто любит его, а на самом деле, он и есть море.
Нино с детства боится моря. Его в детстве укусила креветка, и теперь он знает, что оно причиняет боль. Нино уже восемь лет как не представляет свою жизнь без моря. Он слушает, как шелестят страницы какого-то очередного журнала про рыбалку, и думает, что это и есть шепот набегающих волн.
Море волнуется раз.
Оно хмурит брови, когда Нино наконец-то срывается и кричит все то, что он думает об этих: «Я считаю, что самый потрясающий из нас Мацуджун». Джун тоже очень любит море, он готов встать в шесть утра, чтобы скользить на доске по волнам.
Он всегда на поверхности и никогда не тонет, чтобы он там не говорил.
- Казу…
- Почему тебе нужен постоянно еще кто-то? Почему тебе не может хватать одного меня? Я так плох?
Нино всего трясет, ему кажется, что он-то явно этого всего не заслужил. Он не понимает, зачем человеку еще кто-то? Нино-то хватает одного Оно, он уже давно растворен в нем, как соль в морской воде.
А Оно нужны корабли. Нино не хочет понимать: зачем? Он хочет, чтобы море было только его.
Море волнуется два.
Нино качает головой и говорит, что больше так не может. Он устал слышать задумчивое: «А что будет, если про нас узнает агентство?». Нино больше не хочет объяснять, что агентству совершенно все равно, с кем спят их почти бессловесные твари. Главное, чтобы не знала пресса. Всем остальным все равно.
Но Оно все равно замирает, будто настал вечный штиль. Наступает тишина, и Нино скрипит зубами и затыкает себя, чтобы не наорать. Оно не любит, когда кричат. Иногда Нино думает, что он уже давно утонул в этом море, и совершенно не живет своей жизнью. Но почему-то он не задумывается о том, что если бы в море не была бы растворена соль, то море было бы самым обычным банальным озерком.
Море волнуется три.
- Посмотри на меня, - зовет Оно, и Нино послушно открывает глаза. Все плывет и даже немного качается. Он цепляется взглядом за чуть заметную морщинку между бровей Сатоши, и мир прекращает свое неуемное вращение.
- Смотрю.
Ему больно и адски страшно. Нино давно хотел попробовать лечь под Сатоши, но насмешливая гордая натура не позволяла. Он пытается привыкнуть, как-то коснуться себя, но ему фиксируют руки над головой и неожиданно властно целуют. Губы Сатоши отчего-то сухие и покрыты мелкими трещинками. Это все так странно, что Нино пытается даже спросить, почему так? Но Оно качает головой и делает первое осторожное движение.
- Черт…
- Я за него, - усмехается Оно.
И в этом он совершенно прав. И черт, и Бог, и море, и суша. Нино чувствует, как боль меняется на какое-то совсем другое ощущение, где боль – лишь напоминание о реальности.
- Да что ты замираешь?
Нино не умеет быть снизу. Он понимает, что надо как-то двигаться, а вместо этого просто с трудом дышит, лежа на спине, уставившись в потолок. Так лежат утопленники на самом дне, глядя на солнечные блики, пробивающиеся сквозь толщу воды на глубину.
Морская фигура, замри.
Нино совершенно не умеет плавать, и если не растворяется, то тонет.