Наш девиз не победим! Слэшим всех, кого хотим!
Миник
ТоМацу
Ожог
Попытка рейтинга
Сеньору и Гению с благодарностью.
осторожнее с кипятком- Да что ты нервничаешь? – Тома включил чайник и потянулся за френч-прессом.
- Я не нервничаю, просто там текст дурацкий, - Джун вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрые волосы.
- Запомнишь ты все, у тебя же что-то в голове есть… наверное, - задумчиво протянул Икута и залил кофе кипятком.
- Слушай, а почему ты издеваешься над моим кофе и упихиваешь его в этот кофейник? Есть же кофеварка. Или джезва. Почему нужно заливать кофе живым кипятком?
- Ммм… дай подумать, потому что я не хочу тратить время? И ничего с твоим кофе не случится? – Тома несколько раз опустил и поднял поршень и скомандовал:
- Чашки достань?
- Привел же… Кофе, кстати, дорогой и привозится на заказ… ТВОЮ МАТЬ, ТОМА!!!
В тот момент, когда Джун подошел, чтобы взять кружки из шкафчика, Тома обернулся и выронил кофейник. И все содержимое, почти пол-литра кипятка, опрокинулось на взвывшего Джуна.
- Господи, прости, пожалуйста! Прости! – сказать, что Тома испугался, значит не сказать ничего. Мацумото шарахнулся в сторону и даже не позволил к себе прикоснуться, стащил с себя футболку и смылся обратно в ванную, рявкнув при этом «Не трогай!» так, что стало еще страшнее. Тома попытался попасть в ванную, но дверь уже успели запереть.
- Пусти меня, пожалуйста, - жалобно забормотал в створку Тома, - Джун, я же реально волнуюсь…
- Иди на хрен, - раздалось злое и обиженное из ванной.
- Я же случайно… Джун…
Тома сел на пол и попытался поцарапать дверь, будто она была в чем-то виновата. Вскоре вышел Джун в новой чистой футболке и с таким видом, будто его страшно оскорбили, при этом избив и чуть ли не изнасиловав. Томе он не сказал не слова, а как-то сиротливо взял пару салфеток, чтобы вытереть кофейную лужу на полу. И, когда он как-то неудачно присел на корточки и коснулся коленом груди, то болезненно зашипел и закусил губу. Тома стоял в дверях и чувствовал себя безруким идиотом, периодически повторяя:
- Джун, очень больно? Прости, пожалуйста… Может быть, я какую-нибудь мазь найду от ожогов?
- Ничего страшного, - Мацумото произнес это таким тоном, будто обожжённая кожа приносит ему такие страдания, что даже слова вслух произносить толком не получается. Тома вдруг почувствовал, что сейчас просто разрыдается.
Звонок мобильного отвлек Джуна от уборки.
- Да? Нино, я немного опоздаю. Да, я знаю, что я вечно подвожу группу. Да, прости. Да, перед Оно мне тоже очень стыдно. Я спросить хотел: ты не знаешь, если боль от ожога не проходит долгое время, это нормально? Ну, я вот тоже не знаю… Нет, ничего не случилось. Просто Тома обварил меня кипятком. Конечно, я позвоню, когда буду выезжать. Наверно, такси вызову, я не уверен, что мне будет удобно ремень безопасности застегнуть. Хотя… могу и так поехать, ладно, посмотрим.
Тома закусил губу и наконец-то вышел из кухни, шваркнув дверью. Желание оторвать себе руки куда-то пропало, вместо него появилось дикое раздражение. Конечно, он виноват, но Джун не мог так уж прямо и обвариться… К тому же, Тома прекрасно знает, насколько тот терпеливый. Когда Джун прямо перед выступлением подвернул ногу, он умудрился проскакать целый концерт и только потом выпил горсть обезболивающего. А сегодня он получил только лёгкий ожог, но страдает так, будто его жидким металлом облили.
Хотя на самом деле было очень стыдно. Тома знал, как Джун трепетно относится к вопросу своей внешности. Сколько раз сам Тома восхищенно касался практически идеальной кожи Джуна, прикусывал, а потом наблюдал, как постепенно пропадает чуть заметный след, и кожа снова становится совершенной. И вот теперь Тома лично вылил кипяток, причинил боль, так еще и, кажется, срывает съемки группы.
Джун вышел из квартиры минут через десять, не попрощавшись, но Тома все равно крикнул:
- Возвращайся скорее!
Весь день Тома, что легче будет сдохнуть на съемках, чем возвращаться домой и смотреть на этого страдальца. В половине четвертого на телефон прилетела СМС от Оно: «Спасибо тебе большое. Если раньше Джун был просто невыносим, то теперь он просто ужасен. Хуже больного Джуна может быть только обиженный. А хуже обиженного – только больной и обиженный». Значит, Джуну до сих пор больно… Тома буркнул гримерше что-то невразумительное и ушел с площадки злой и совершенно несчастный.
Дома его ждала потрясающая картина. Джун спал на диване, в своей любимой позе: на животе. То есть ремень безопасности – это для нас больно, а спать на животе… Тома помолчал, покачался на пятках и отправился в ванную, где прятался утром «покалеченный» Мацумото. В третьем ящике, конечно же, нашлась мазь от ожогов с обезболивающим эффектом.
Джун проснулся от того, что в соседней комнате Тома громко разговаривал по телефону.
- Знаешь, я думаю, мне пора уйти… Я понял, что причиняю ему одни неприятности. Нет, Маки, я уже все решил. Да, я люблю его. Может быть, именно поэтому мне и надо уйти. Я, в принципе, уже собрал вещи… Дождусь только, когда он проснется, и скажу. Думаю, ему будет так лучше.
Джуна подбросило на диване. Одно дело капризничать и изображать смертельно больного – при том, что мазь, кстати, волшебная… И совсем другое дело – довести все до того, чтобы Тома собрал вещи и ушел. Нет, конечно, Икута никогда особенно не страдал привычкой копаться в себе, но мало ли… неужели терпеливого и спокойного Тому все-таки удалось довести?
- Куда ты собрался?
- К себе. Не хочу больше быть причиной всех твоих неудобств. Я понял, что тебе намного лучше быть одному.
Джун почувствовал, что у него падает челюсть. Ему? Лучше быть одному? Если ему что-то и лучше одному, то только сдохнуть. Три месяца Джун старательно пытался забывать про то, что в одиночестве вообще можно жить.
- Не надо. Пожалуйста.
- Джун, ну ты же понимаешь все. У меня дурацкий график, я вечно мешаюсь, путаюсь у тебя под ногами, даже журналистов в гости не пригласишь. К тому же, я обварил тебя кипятком…
- Блин, да обваривай, сколько хочешь, если это так необходимо! – Джун вдруг ощутил какое-то дикое отчаяние. Он не хотел отпускать Тому. Понимал, что это глупо, они друг другу совершенно никто, но… Какого черта! Почему он должен отдавать Тому кому-то? Это его человек! Только его, а не чей-то там…
- Даже так?
Джун сгреб Тому в охапку и уткнулся носом ему в плечо, как-то неловко согнувшись.
- А как же ожог? – как-то хрипло спросил Тома.
- Хрен с ним.
Икута отошел чуть назад, так что Джуну пришлось его отпустить.
- Никогда не смей мне так врать.
- Так?
- Я понимаю, что ты можешь мне врать. Но зачем осознанно делать больно?
Джун опустил глаза и пробормотал что-то, очень похожее на «прости». Тома снова шагнул вперед, сам обнял Джуна и задумчиво протянул:
- Есть мысль. Надо срочно посмотреть, как там твой ожог. Раздевайся.
…Мацумото на мгновение замирает, а потом улыбается и стаскивает с себя футболку. Тома целует его в губы и чуть толкает в грудь ладонью. Джун опускает на диван так плавно, будто был рожден именно для этого. Он чуть запрокидывает голову, чтобы Томе было удобнее целовать шею, ключицы, прикусывать кожу и сразу же зализывать место укуса. Это совсем не похоже не пытку, но на деле все эти нежности почти мучительны. Тома улыбается нагло и хитро, выцеловывает каждый миллиметр кожи, причиняя практически нестерпимое наслаждение.
- Что… что ты делаешь? К черту ласки! – едва ли не всхлипывает Джун и сам как-то осознанно грубо целует Тому в уже чуть опухшие губы.
- Ну уж нет. Я должен удостовериться, что кипяток не лишил твою кожу чувствительности.
Джун хнычет и подается бедрами вверх. Тома, видимо, откладывает пытки и казнь на потом, а может быть, находит новый способ, и тянется к ремню на джинсах. Его ладонь ложится на пряжку, и Джун замирает: у него стоит так, что простое прикосновение становится мучительным. Тома медлит, его движения просто преступно осторожны и нерешительны, Джун капризно надувает губы, подается бедрами вперед и почти умоляет:
- Пожалуйста…
Тома вдруг перестает издеваться и быстро стягивает с Джуна джинсы вместе с бельем. Губы у Томы мягкие, и то, что он делает ими, не поддается никакому описанию. Джуну почти стыдно, когда он вскидывает бедра и решительно кладет руку на встрепанную макушку Томы. Икута смотрит укоризненно, но давит кашель. Джуну кажется, что он сошел бы с ума только от одного вида Томы между его бедрами.
- Томаааа…
Икута не дает даже себя подготовить и, упираясь ладонями в грудь Джуна, опускается на него. Из глаз уже текут слезы, и Мацумото хочется его успокоить, попросить прощения неизвестно за что, но он не двигается и дожидается, когда Тома сделает первое неловкое и неуверенное движение.
Крышу сносит очень быстро, Джун двигается дергано, не придерживаясь ритма, так, как получается. Тома закрывает глаза и даже не открывает их, когда Джун чуть меняет позу и начинает вылизывать его ключицы.
Тома стонет, скулит, практически плачет. Ему отчего-то стыдно, будто это самый первый раз. Но при этом ему так фантастически хорошо, как не было с Джуном, наверное, никогда.
Лежать на Джуне и не разрешать тому уйти в душ, рисковать приклеиться к нему навеки, выводить пальцем на его груди какие-то неведомые узоры собственной спермой… Тома дышит рвано и хрипло, как если бы ему совсем не давали воздуха. Джун же как-то очень спокоен и почти не бесится от того, что его не отпускают. Это ведь очень правильно, что не отпускают?
Было бы намного хуже, если бы не держали?
ТоМацу
Ожог
Попытка рейтинга
Сеньору и Гению с благодарностью.
осторожнее с кипятком- Да что ты нервничаешь? – Тома включил чайник и потянулся за френч-прессом.
- Я не нервничаю, просто там текст дурацкий, - Джун вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрые волосы.
- Запомнишь ты все, у тебя же что-то в голове есть… наверное, - задумчиво протянул Икута и залил кофе кипятком.
- Слушай, а почему ты издеваешься над моим кофе и упихиваешь его в этот кофейник? Есть же кофеварка. Или джезва. Почему нужно заливать кофе живым кипятком?
- Ммм… дай подумать, потому что я не хочу тратить время? И ничего с твоим кофе не случится? – Тома несколько раз опустил и поднял поршень и скомандовал:
- Чашки достань?
- Привел же… Кофе, кстати, дорогой и привозится на заказ… ТВОЮ МАТЬ, ТОМА!!!
В тот момент, когда Джун подошел, чтобы взять кружки из шкафчика, Тома обернулся и выронил кофейник. И все содержимое, почти пол-литра кипятка, опрокинулось на взвывшего Джуна.
- Господи, прости, пожалуйста! Прости! – сказать, что Тома испугался, значит не сказать ничего. Мацумото шарахнулся в сторону и даже не позволил к себе прикоснуться, стащил с себя футболку и смылся обратно в ванную, рявкнув при этом «Не трогай!» так, что стало еще страшнее. Тома попытался попасть в ванную, но дверь уже успели запереть.
- Пусти меня, пожалуйста, - жалобно забормотал в створку Тома, - Джун, я же реально волнуюсь…
- Иди на хрен, - раздалось злое и обиженное из ванной.
- Я же случайно… Джун…
Тома сел на пол и попытался поцарапать дверь, будто она была в чем-то виновата. Вскоре вышел Джун в новой чистой футболке и с таким видом, будто его страшно оскорбили, при этом избив и чуть ли не изнасиловав. Томе он не сказал не слова, а как-то сиротливо взял пару салфеток, чтобы вытереть кофейную лужу на полу. И, когда он как-то неудачно присел на корточки и коснулся коленом груди, то болезненно зашипел и закусил губу. Тома стоял в дверях и чувствовал себя безруким идиотом, периодически повторяя:
- Джун, очень больно? Прости, пожалуйста… Может быть, я какую-нибудь мазь найду от ожогов?
- Ничего страшного, - Мацумото произнес это таким тоном, будто обожжённая кожа приносит ему такие страдания, что даже слова вслух произносить толком не получается. Тома вдруг почувствовал, что сейчас просто разрыдается.
Звонок мобильного отвлек Джуна от уборки.
- Да? Нино, я немного опоздаю. Да, я знаю, что я вечно подвожу группу. Да, прости. Да, перед Оно мне тоже очень стыдно. Я спросить хотел: ты не знаешь, если боль от ожога не проходит долгое время, это нормально? Ну, я вот тоже не знаю… Нет, ничего не случилось. Просто Тома обварил меня кипятком. Конечно, я позвоню, когда буду выезжать. Наверно, такси вызову, я не уверен, что мне будет удобно ремень безопасности застегнуть. Хотя… могу и так поехать, ладно, посмотрим.
Тома закусил губу и наконец-то вышел из кухни, шваркнув дверью. Желание оторвать себе руки куда-то пропало, вместо него появилось дикое раздражение. Конечно, он виноват, но Джун не мог так уж прямо и обвариться… К тому же, Тома прекрасно знает, насколько тот терпеливый. Когда Джун прямо перед выступлением подвернул ногу, он умудрился проскакать целый концерт и только потом выпил горсть обезболивающего. А сегодня он получил только лёгкий ожог, но страдает так, будто его жидким металлом облили.
Хотя на самом деле было очень стыдно. Тома знал, как Джун трепетно относится к вопросу своей внешности. Сколько раз сам Тома восхищенно касался практически идеальной кожи Джуна, прикусывал, а потом наблюдал, как постепенно пропадает чуть заметный след, и кожа снова становится совершенной. И вот теперь Тома лично вылил кипяток, причинил боль, так еще и, кажется, срывает съемки группы.
Джун вышел из квартиры минут через десять, не попрощавшись, но Тома все равно крикнул:
- Возвращайся скорее!
Весь день Тома, что легче будет сдохнуть на съемках, чем возвращаться домой и смотреть на этого страдальца. В половине четвертого на телефон прилетела СМС от Оно: «Спасибо тебе большое. Если раньше Джун был просто невыносим, то теперь он просто ужасен. Хуже больного Джуна может быть только обиженный. А хуже обиженного – только больной и обиженный». Значит, Джуну до сих пор больно… Тома буркнул гримерше что-то невразумительное и ушел с площадки злой и совершенно несчастный.
Дома его ждала потрясающая картина. Джун спал на диване, в своей любимой позе: на животе. То есть ремень безопасности – это для нас больно, а спать на животе… Тома помолчал, покачался на пятках и отправился в ванную, где прятался утром «покалеченный» Мацумото. В третьем ящике, конечно же, нашлась мазь от ожогов с обезболивающим эффектом.
Джун проснулся от того, что в соседней комнате Тома громко разговаривал по телефону.
- Знаешь, я думаю, мне пора уйти… Я понял, что причиняю ему одни неприятности. Нет, Маки, я уже все решил. Да, я люблю его. Может быть, именно поэтому мне и надо уйти. Я, в принципе, уже собрал вещи… Дождусь только, когда он проснется, и скажу. Думаю, ему будет так лучше.
Джуна подбросило на диване. Одно дело капризничать и изображать смертельно больного – при том, что мазь, кстати, волшебная… И совсем другое дело – довести все до того, чтобы Тома собрал вещи и ушел. Нет, конечно, Икута никогда особенно не страдал привычкой копаться в себе, но мало ли… неужели терпеливого и спокойного Тому все-таки удалось довести?
- Куда ты собрался?
- К себе. Не хочу больше быть причиной всех твоих неудобств. Я понял, что тебе намного лучше быть одному.
Джун почувствовал, что у него падает челюсть. Ему? Лучше быть одному? Если ему что-то и лучше одному, то только сдохнуть. Три месяца Джун старательно пытался забывать про то, что в одиночестве вообще можно жить.
- Не надо. Пожалуйста.
- Джун, ну ты же понимаешь все. У меня дурацкий график, я вечно мешаюсь, путаюсь у тебя под ногами, даже журналистов в гости не пригласишь. К тому же, я обварил тебя кипятком…
- Блин, да обваривай, сколько хочешь, если это так необходимо! – Джун вдруг ощутил какое-то дикое отчаяние. Он не хотел отпускать Тому. Понимал, что это глупо, они друг другу совершенно никто, но… Какого черта! Почему он должен отдавать Тому кому-то? Это его человек! Только его, а не чей-то там…
- Даже так?
Джун сгреб Тому в охапку и уткнулся носом ему в плечо, как-то неловко согнувшись.
- А как же ожог? – как-то хрипло спросил Тома.
- Хрен с ним.
Икута отошел чуть назад, так что Джуну пришлось его отпустить.
- Никогда не смей мне так врать.
- Так?
- Я понимаю, что ты можешь мне врать. Но зачем осознанно делать больно?
Джун опустил глаза и пробормотал что-то, очень похожее на «прости». Тома снова шагнул вперед, сам обнял Джуна и задумчиво протянул:
- Есть мысль. Надо срочно посмотреть, как там твой ожог. Раздевайся.
…Мацумото на мгновение замирает, а потом улыбается и стаскивает с себя футболку. Тома целует его в губы и чуть толкает в грудь ладонью. Джун опускает на диван так плавно, будто был рожден именно для этого. Он чуть запрокидывает голову, чтобы Томе было удобнее целовать шею, ключицы, прикусывать кожу и сразу же зализывать место укуса. Это совсем не похоже не пытку, но на деле все эти нежности почти мучительны. Тома улыбается нагло и хитро, выцеловывает каждый миллиметр кожи, причиняя практически нестерпимое наслаждение.
- Что… что ты делаешь? К черту ласки! – едва ли не всхлипывает Джун и сам как-то осознанно грубо целует Тому в уже чуть опухшие губы.
- Ну уж нет. Я должен удостовериться, что кипяток не лишил твою кожу чувствительности.
Джун хнычет и подается бедрами вверх. Тома, видимо, откладывает пытки и казнь на потом, а может быть, находит новый способ, и тянется к ремню на джинсах. Его ладонь ложится на пряжку, и Джун замирает: у него стоит так, что простое прикосновение становится мучительным. Тома медлит, его движения просто преступно осторожны и нерешительны, Джун капризно надувает губы, подается бедрами вперед и почти умоляет:
- Пожалуйста…
Тома вдруг перестает издеваться и быстро стягивает с Джуна джинсы вместе с бельем. Губы у Томы мягкие, и то, что он делает ими, не поддается никакому описанию. Джуну почти стыдно, когда он вскидывает бедра и решительно кладет руку на встрепанную макушку Томы. Икута смотрит укоризненно, но давит кашель. Джуну кажется, что он сошел бы с ума только от одного вида Томы между его бедрами.
- Томаааа…
Икута не дает даже себя подготовить и, упираясь ладонями в грудь Джуна, опускается на него. Из глаз уже текут слезы, и Мацумото хочется его успокоить, попросить прощения неизвестно за что, но он не двигается и дожидается, когда Тома сделает первое неловкое и неуверенное движение.
Крышу сносит очень быстро, Джун двигается дергано, не придерживаясь ритма, так, как получается. Тома закрывает глаза и даже не открывает их, когда Джун чуть меняет позу и начинает вылизывать его ключицы.
Тома стонет, скулит, практически плачет. Ему отчего-то стыдно, будто это самый первый раз. Но при этом ему так фантастически хорошо, как не было с Джуном, наверное, никогда.
Лежать на Джуне и не разрешать тому уйти в душ, рисковать приклеиться к нему навеки, выводить пальцем на его груди какие-то неведомые узоры собственной спермой… Тома дышит рвано и хрипло, как если бы ему совсем не давали воздуха. Джун же как-то очень спокоен и почти не бесится от того, что его не отпускают. Это ведь очень правильно, что не отпускают?
Было бы намного хуже, если бы не держали?
@темы: Дарёный конь с хорошими зубами, Япония и прочие извращения, Я принимаю, что бывает необоснованный секс между мужчинами, но необоснованную жестокость я не понимаю, ...в этой пьесе очень маленькая роль - в ней всего четыре слова: "Мы прорвёмся, мой Король!"
-
-
24.02.2013 в 10:43Тэг! Тэг же! Ааа!Чудо мое, я тебе уже говорила: это ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ подарок, ВЕЛИКОЛЕПНО написанная вещь, которую читаешь - и чувствуешь, как что-то дрожит внутри.
Помнишь мое восхищенное "Какая же он сссука..."?) Я не отказываюсь от этих слов.
Сука.
Такая сволочь, что не любить его просто не получается.
Спасибо!
-
-
24.02.2013 в 13:19Тома. Джун. Тома и Джун. Обиженный Джун. Волнующийся Тома. СЕКС. МНОГО СЕКСА. Мой мозг был вынесен целиком и полностью, окончательно, бесповоротно и навсегда. Ох, ну не умею я писать хорошие отзывы, мне просто очень-очень-очень понравилось.
только вот можно я сделаю однуууу маааааленькую поправочку? *жалобно* это никак не относится к самому фику, просто я, как дикий и безумный фанат Араши, пересмотревший с ними почти все, что можно, не могу не уточнить этот момент. Просто на будущее, как вклад в развитие характера МацуДжуна)
Да, я знаю, что я вечно подвожу группу
ни один человек. никто из стаффа. никто из группы. лично глава агенства Джонни-сан. никто, ни за что и никогда не скажет Джуну, что он что-то делает не так или кого-то подводит. во-первых, в вопросах работы Джун всегда идеален, точен и совершенен, а во-вторых... он очень расстроится. настолько, что утешать его будет все агенство, серьезно.
но... а можно мне еще один миник про них? *прыгает вокруг зайчиком*
-
-
24.02.2013 в 13:39гений-гей., спасибо)) а про ошибку. Да, я догадывалась, что это ошибка. Спасибо. У меня есть, правда, есть легкое оправдание)) я подозреваю, что этот актер великий вообще не очень отвечал на вопросы Нино... И со стороны Нино вообще могли быть совершенно другие реплики))) но это так, в качестве оправдания)))
Какой-то определенный миник?
-
-
24.02.2013 в 13:42а, ну тогда да, тогда конечно, про себя великий МацуДжун может сказать все, что угодно, но не дай бог, чтобы кто-то эти слова подтвердил)))
я хочу омию! я у сеньора уже просил, но я хочу много омии, больше, еще больше омии! *____* х)))))
ну а вообще - что напишется, я всему буду рад, в фандоме так мало хороших фиков...
-
-
24.02.2013 в 13:54-
-
24.02.2013 в 14:05хорошегоГабена иплохогоБальзака, но вообще Сеньор не настаивал.Сеньор по-прежнему верит в дописанный "Зал ожидания".
-
-
24.02.2013 в 14:37Зал попробую дописать
-
-
24.02.2013 в 14:48-
-
27.02.2013 в 13:01-
-
27.02.2013 в 16:12