Наш девиз не победим! Слэшим всех, кого хотим!
Миник
Проблема
Томацу
из не выложенного на ФБ.
проблемаИ это на самом деле проблема.
Тома только сейчас начинает понимать страдания Накацу. Очень не хочется на двадцать шестом году жизни оказаться геем. Но если взглянуть с другой стороны, Тома очень честный и никогда не врет даже самому себе, так что надо признать: его друг Мацумото Джун ему больше не друг.
Нет, не совсем так. Мацуджун ему больше не только друг. Или такая формулировка не до конца отражает суть проблемы? Тома Икута однажды утром двадцать третьего мая налил себе кофе за завтраком, прочитал какие-то сплетни про очередной мнимый роман Джуна и понял, что по уши влюблен в своего друга. Томе тогда захотелось допить кофе, а потом аккуратно выйти в окно, но в тот день у него были запланированы съемки и фотосессия. Пришлось рассудить, что если столкнешься с асфальтом, выпав с седьмого этажа, то хорошие фотографии получатся только у судмедэксперта, и отказаться от заманчивой идеи прекратить свои страдания.
Сказать, что Тома и Джун дружат с детства – значит, пойти против правды. Помнится, они дрались так, что их никогда не оставляли вдвоем в одном помещении во избежание летального исхода. Поводом для драки могло послужить все, что угодно. Джун не так посмотрел на новый сценический костюм Томы? Хороший повод дать ему в челюсть. Тома ляпнул что-то на тему ошибок Джуна на сцене? Их снова разнимает стафф, другие ребята и педагоги. Первое, чему учат джуниоров: вы можете поругаться и подраться, но вы никогда не должны причинять видимый физический вред сопернику. То есть бить до полусмерти – да, но бить по лицу – ни в коем случае. Следы на лице джуониора или, тем более, айдола, не прибавляют очков агентству.
С другой стороны, нельзя и сказать, что они враждовали. Подобные драки были больше похожи на дележ территории, но никак не на войну. Когда Джун попал под машину и валялся в больнице, именно Тома первый пришел к нему из агентства. Просто достал зеркало и все-таки заставил Джуна увидеть собственное отражение. Шрамы на щеке казались Мацумото приговором, и Тома рисковал снова получить в челюсть за жестокий поступок. Но как еще он смог бы объяснить, что эти шрамы совсем не перечеркивают все на свете? Томе именно тогда впервые и захотелось, чтобы у Джуна все получилось. Чтобы больше не было этого пустого взгляда человека, который совершенно не знает, куда деть собственную жизнь.
Может быть, именно с этого момента они сразу же оказались друзьями. Нет, конечно, до совместных попоек оставалось еще много времени, но какая-то спокойная уверенность в дружбе появилась.
А вот теперь он все портит, потому что нельзя чувствовать такое к другу. Только вчера Джун ткнулся носом Томе куда-то в шею и защекотал горячим пьяным дыханием.
- Ты можешь меня не трогать? – Тома сначала отпихнул Джуна и накричал на него и только потом подумал. Разве друг виноват в том, что от простого прикосновения тело покрывается мурашками? Да еще и встает так, что хоть реви от злости на свой собственный извращенный организм.
Теперь Тома и Джун снова постоянно ругаются, но уже не дерутся. Потому что Тома боится прикосновений. Он злится на себя, на Джуна, на весь мир. Томе плохо так, как не было уже очень давно. Он не хочется чувствовать такое к другу. Почему так? Он вообще не должен чувствовать такое к парню. Нет, Тома не какой-нибудь гомофоб, в агентстве много геев, они хорошие ребята, но как он сам оказался среди них?
Он не хочет страдать от неразделенных чувств к Джуну, у Томы слишком много дел и слишком мало времени, чтобы тратить их на переживания. Может быть, именно благодаря этой установке он держится уже два месяца и не собирается сдавать свои позиции.
- Ты ничего не хочешь объяснить? Почему ты уже в третий раз отказываешься приходить на наши передачи? – Джун задает свой дурацкий вопрос совершенно внезапно. Это хуже удара. Бьет буквально наотмашь, а потом наблюдает, как Тома медленно бледнеет. Это против правил, придуманных Икутой.
- Мне некогда.
- Я узнавал: ты вполне мог бы прийти на завтрашнее шоу, но у нас опять замена. Что не так?
Джун не отстанет вот так просто, у него слишком мало друзей, чтобы ими раскидываться. Ох, ну что за приставучий характер?
- Все так. Джун, я спросил менеджера, он был не против замены. Это не понесет урона студии или вам.
Тома не узнает сам себя. Вот это холодное спокойное существо – он? Разве так нужно разговаривать с друзьями? Черт, Томе бы так хотелось хоть кому-нибудь рассказать о том, что происходит. Но кому? Ямапи будет ржать, как лошадь в цирке, Шун болезненно поморщится, а Джуну… Джуну Тома тем более не готов сказать. Оказывается, можно иметь много друзей, а потом по глупости оказаться критично одиноким.
- Да что ты несешь?! – Джун хватает его за плечи, а потом быстро отпускает. Но этого достаточно, чтобы Тому снова бросило в жар.
- Я… Джун, не надо меня трогать, пожалуйста.
Джун закусывает губу и отходит к противоположной стене. Он больше не смотрит на Тому, изучает что-то в окне.
- Когда ты узнал? – голос у Джуна вдруг отчего-то хриплый, совсем больной.
- Что?
- Что я тебя люблю. Когда ты узнал?
Тому вдруг ведет в сторону, так что приходится сесть. Шутка? Это такая шутка? Кровь бьет набатом в висках.
- Я…
- Неужели это так противно?
Тома пытается разлепить сухие губы и хоть что-то сказать. Язык будто прилип к небу, даже вздохнуть нельзя.
- Я же ничего не хочу от тебя. Просто… ну, вот так получилось. Прости меня.
Джун вдруг склоняется в поклоне. У него, кажется, чуть дрожат плечи, так что это очень страшно. Тома находит в себе силы, чтобы встать и подойти к Джуну.
- Выпрямись, пожалуйста.
Джун послушен, и ему не надо повторять дважды. Тома чувствует, что что-то очень сильно бьется о ребра. Возможно, это сердце. А может быть, это весь ужас прошедших месяцев пытается сбежать на волю.
- Мне жаль, что тебе так неприятно. Я надеялся, что ты никогда не узнаешь.
- Дурак.
Джун удивленно открывает глаза, когда его обиженно сильно целуют в губы, почти причиняя боль. Он отвечает растерянно, чуть неловко. Мгновения качаются, замирают, перетекают друг в друга, играют наперегонки. Тома целует Джуна, объясняя ему про два месяца, про кофе, про съемки, про одиночество среди друзей, про прикосновения, про драки.
- Сказать не мог? Язык людям нужен, чтобы разговаривать! – возмущается Тома, когда у них хватает смелости оторваться друг от друга.
- Только для этого?
Джун демонстративно облизывается, и Тома понимает, что ему срочно надо выяснить, зачем ещё людям нужен язык. Кроме того, он понимает, что это не наваждение и никуда не денется. Можно даже не пытаться теперь это выбросить из головы.
И это на самом деле проблема.
Проблема
Томацу
из не выложенного на ФБ.
проблемаИ это на самом деле проблема.
Тома только сейчас начинает понимать страдания Накацу. Очень не хочется на двадцать шестом году жизни оказаться геем. Но если взглянуть с другой стороны, Тома очень честный и никогда не врет даже самому себе, так что надо признать: его друг Мацумото Джун ему больше не друг.
Нет, не совсем так. Мацуджун ему больше не только друг. Или такая формулировка не до конца отражает суть проблемы? Тома Икута однажды утром двадцать третьего мая налил себе кофе за завтраком, прочитал какие-то сплетни про очередной мнимый роман Джуна и понял, что по уши влюблен в своего друга. Томе тогда захотелось допить кофе, а потом аккуратно выйти в окно, но в тот день у него были запланированы съемки и фотосессия. Пришлось рассудить, что если столкнешься с асфальтом, выпав с седьмого этажа, то хорошие фотографии получатся только у судмедэксперта, и отказаться от заманчивой идеи прекратить свои страдания.
Сказать, что Тома и Джун дружат с детства – значит, пойти против правды. Помнится, они дрались так, что их никогда не оставляли вдвоем в одном помещении во избежание летального исхода. Поводом для драки могло послужить все, что угодно. Джун не так посмотрел на новый сценический костюм Томы? Хороший повод дать ему в челюсть. Тома ляпнул что-то на тему ошибок Джуна на сцене? Их снова разнимает стафф, другие ребята и педагоги. Первое, чему учат джуниоров: вы можете поругаться и подраться, но вы никогда не должны причинять видимый физический вред сопернику. То есть бить до полусмерти – да, но бить по лицу – ни в коем случае. Следы на лице джуониора или, тем более, айдола, не прибавляют очков агентству.
С другой стороны, нельзя и сказать, что они враждовали. Подобные драки были больше похожи на дележ территории, но никак не на войну. Когда Джун попал под машину и валялся в больнице, именно Тома первый пришел к нему из агентства. Просто достал зеркало и все-таки заставил Джуна увидеть собственное отражение. Шрамы на щеке казались Мацумото приговором, и Тома рисковал снова получить в челюсть за жестокий поступок. Но как еще он смог бы объяснить, что эти шрамы совсем не перечеркивают все на свете? Томе именно тогда впервые и захотелось, чтобы у Джуна все получилось. Чтобы больше не было этого пустого взгляда человека, который совершенно не знает, куда деть собственную жизнь.
Может быть, именно с этого момента они сразу же оказались друзьями. Нет, конечно, до совместных попоек оставалось еще много времени, но какая-то спокойная уверенность в дружбе появилась.
А вот теперь он все портит, потому что нельзя чувствовать такое к другу. Только вчера Джун ткнулся носом Томе куда-то в шею и защекотал горячим пьяным дыханием.
- Ты можешь меня не трогать? – Тома сначала отпихнул Джуна и накричал на него и только потом подумал. Разве друг виноват в том, что от простого прикосновения тело покрывается мурашками? Да еще и встает так, что хоть реви от злости на свой собственный извращенный организм.
Теперь Тома и Джун снова постоянно ругаются, но уже не дерутся. Потому что Тома боится прикосновений. Он злится на себя, на Джуна, на весь мир. Томе плохо так, как не было уже очень давно. Он не хочется чувствовать такое к другу. Почему так? Он вообще не должен чувствовать такое к парню. Нет, Тома не какой-нибудь гомофоб, в агентстве много геев, они хорошие ребята, но как он сам оказался среди них?
Он не хочет страдать от неразделенных чувств к Джуну, у Томы слишком много дел и слишком мало времени, чтобы тратить их на переживания. Может быть, именно благодаря этой установке он держится уже два месяца и не собирается сдавать свои позиции.
- Ты ничего не хочешь объяснить? Почему ты уже в третий раз отказываешься приходить на наши передачи? – Джун задает свой дурацкий вопрос совершенно внезапно. Это хуже удара. Бьет буквально наотмашь, а потом наблюдает, как Тома медленно бледнеет. Это против правил, придуманных Икутой.
- Мне некогда.
- Я узнавал: ты вполне мог бы прийти на завтрашнее шоу, но у нас опять замена. Что не так?
Джун не отстанет вот так просто, у него слишком мало друзей, чтобы ими раскидываться. Ох, ну что за приставучий характер?
- Все так. Джун, я спросил менеджера, он был не против замены. Это не понесет урона студии или вам.
Тома не узнает сам себя. Вот это холодное спокойное существо – он? Разве так нужно разговаривать с друзьями? Черт, Томе бы так хотелось хоть кому-нибудь рассказать о том, что происходит. Но кому? Ямапи будет ржать, как лошадь в цирке, Шун болезненно поморщится, а Джуну… Джуну Тома тем более не готов сказать. Оказывается, можно иметь много друзей, а потом по глупости оказаться критично одиноким.
- Да что ты несешь?! – Джун хватает его за плечи, а потом быстро отпускает. Но этого достаточно, чтобы Тому снова бросило в жар.
- Я… Джун, не надо меня трогать, пожалуйста.
Джун закусывает губу и отходит к противоположной стене. Он больше не смотрит на Тому, изучает что-то в окне.
- Когда ты узнал? – голос у Джуна вдруг отчего-то хриплый, совсем больной.
- Что?
- Что я тебя люблю. Когда ты узнал?
Тому вдруг ведет в сторону, так что приходится сесть. Шутка? Это такая шутка? Кровь бьет набатом в висках.
- Я…
- Неужели это так противно?
Тома пытается разлепить сухие губы и хоть что-то сказать. Язык будто прилип к небу, даже вздохнуть нельзя.
- Я же ничего не хочу от тебя. Просто… ну, вот так получилось. Прости меня.
Джун вдруг склоняется в поклоне. У него, кажется, чуть дрожат плечи, так что это очень страшно. Тома находит в себе силы, чтобы встать и подойти к Джуну.
- Выпрямись, пожалуйста.
Джун послушен, и ему не надо повторять дважды. Тома чувствует, что что-то очень сильно бьется о ребра. Возможно, это сердце. А может быть, это весь ужас прошедших месяцев пытается сбежать на волю.
- Мне жаль, что тебе так неприятно. Я надеялся, что ты никогда не узнаешь.
- Дурак.
Джун удивленно открывает глаза, когда его обиженно сильно целуют в губы, почти причиняя боль. Он отвечает растерянно, чуть неловко. Мгновения качаются, замирают, перетекают друг в друга, играют наперегонки. Тома целует Джуна, объясняя ему про два месяца, про кофе, про съемки, про одиночество среди друзей, про прикосновения, про драки.
- Сказать не мог? Язык людям нужен, чтобы разговаривать! – возмущается Тома, когда у них хватает смелости оторваться друг от друга.
- Только для этого?
Джун демонстративно облизывается, и Тома понимает, что ему срочно надо выяснить, зачем ещё людям нужен язык. Кроме того, он понимает, что это не наваждение и никуда не денется. Можно даже не пытаться теперь это выбросить из головы.
И это на самом деле проблема.
@темы: Япония и прочие извращения, Forever alone. Forever Matsujun, ...в этой пьесе очень маленькая роль - в ней всего четыре слова: "Мы прорвёмся, мой Король!"
-
-
03.12.2013 в 22:56-
-
04.12.2013 в 19:30прости, что пишу только сейчас, я в последнее время жуткий тормоз)обожаю твоих Тому и Джуна. Они всегда такие живые и настоящие получаются. Ты их понимаешь очень хорошо, у меня, например, так не выходит)
и вообще, пускай у них все будет хорошо. и с поцелуями, и со всем остальным.
вот интересно, имя "Икута Тома" мой гуглхромовский словарь знает, а "Мацумото Джун" вечно подчеркивает О_о-
-
04.12.2013 в 21:09