Наш девиз не победим! Слэшим всех, кого хотим!
Миник
Никого, кроме
Нино/Оно/Джун
намеком Шо/Масаки
особо извращенные товарищи могут увидеть Нино/Масаки (очень извращенные)
махровый ангст.
читать дальше- Это было тогда, когда мы встречались, да?
- Да. Но сейчас-то мы расстались.
Нино – очень хороший актер. Если спросить у него, сколько времени прошло с того момента, как он попросил Оно уйти, то он скажет с точностью до дня. Сорок пять полных суток.
«Моя девушка изменила мне с близким мне человеком». Красивая сказка, в которой правда всё, кроме одного слова. Оно совсем не похож на девушку, вот ведь жалость. У Сатоши совсем не нежные руки, совсем не женские привычки. Он никогда не был вторым, он всегда подавляет Нино.
И Нино это устраивает.
Устраивало.
Стыдно вспоминать, как он слушал о том, что Оно переспал с Джуном. Нино прятал глаза, будто был виноват он. Кусал губы, уговаривал себя не плакать. Ядовитые слезы ползли по изнанке век, выжигая эту строчку снова и снова: тебя все предают, а потом оставляют. Нино стыдится того, как хватался за руки Оно и умолял не уходить.
Пожалуйста, останься со мной.
Пожалуйста, я все забуду.
Нино смог забыть. Оно – нет. Через неделю Нино вспомнил, что хорошо бы хоть немного себя уважать и не заставлять любимого человека спать с тобой, если его от этого корежит.
- Уходи, пожалуйста. Хватит, я все понял.
- Прости.
И никого не касается то, что Нино лежал два часа лицом вниз на кровати и пытался не выть. Он жалел себя, у которого теперь до гробовой доски совершенно точно не будет никого. Потому что ничего невероятнее, чем их отношения, уже не будет. Не будет секса три раза в неделю (для их графика – невероятно много), не будет поездок на море («хорошо, не подходи к воде, хочешь, я понесу тебя?»), не будет поцелуев перед концертами («меня заряжают энергией твоей губы, и задница тоже помогает»)… Не будет больше ничего столь же яркого, чистого и искреннего.
Почему Сатоши всё сломал? Почему все изменяют? Почему это все происходит именно с Нино?
Потом, конечно, он встал, нашел давно купленный на экстренный случай консилер, чтобы скрыть эти жуткие синяки под глазами. Нино всегда плевать, как он выглядит. Но тогда было нельзя показывать, как все плохо. Айба переживал бы, а ему нельзя, у него половина болячек от нервов.
Нино старательно учился жить без Оно, вспоминал, какие были запахи и цвета в мире ДО. Ощущал себя слепым и глухим котенком, путался в лапах и удивленно натыкался на тех, кому каждый вздох не давался такой болью. Один раз наткнулся на совершенно посеревшего Джуна, чтобы разбежаться с ним в разные углы репетиционного зала. У всех, кроме Нино, была группа. У Нино больше не осталось группы, они все оказались в мире ПОСЛЕ.
Он отдает себе отчет в том, что он совсем не подарок. Он знает, что жизнь с ним, наверное, похожа на сущий ад. Проблема в том, что, как ему казалось, Оно все устраивало.
Нино пишет в журнал: люблю тебя, люблю тебя. Фансервис помогает ему говорить с улыбкой то, что хочется кричать с надрывом на всех улицах. И Оно отвечает ему так же спокойно: я люблю тебя. Нино благодарит даже небо за то, что существует проект «Омия СК». Так он может, не унижаясь, общаться с Оно, выторговывая себе пару лишних минут с ним. Пара минут – лишних пять дней жизни. До следующего разговора.
Джун приходит к нему через пятнадцать дней и встает на колени.
- Прости меня. Это я виноват.
Сначала хочется ударить его по лицу, разбить эту смазливую приманку для фанаток. Превратить в кровавую кашу полные губы, которыми эта сволочь целовала Оно. Но потом Нино поднимает его с колен и наливает им обоим сакэ. Они говорят до утра, плачут и никак не могут прекратить обсуждать Оно. Им нечего делить, Сатоши никому не принадлежит.
- Ты должен вернуть его.
- Я ему ничего не должен…
Нино красуется, хотя сам бы бежал за Оно, если бы знал, что ему говорить. Вернись ко мне? Я не могу больше так? Я устал просыпаться один? Я же больше никого не смогу любить?
Не надо ничего говорить и восстанавливать ничего не надо. Нино сможет это пережить, он же пережил уход отца. Поступит точно так же, как и раньше. Зажует эту обиду, спрячет ее внутри и оставит там, глубоко в себе. Если спрятать очень далеко, то он и сам забудет о том, что там есть. Как Оно, который однажды забыл о своем старом ноже для рыбы, потерянном в недрах сумки, и купил себе новый.
Черт, опять Оно.
Без него все сыпется из рук. Оказывается, Нино даже мороженое не может съесть, не испачкавшись. А уж о том, чтобы нормально сделать сальто, и речи не идет. Вся эта бытовуха и доводит Нино до срыва, он с трудом осознает себя, когда орет на стафф. Айба пытается его успокоить, берет за руку, но вдруг получает по морде. Моментально подлетает Шо и злобно шипит: еще раз позволишь себе такое, я лично тебя в клинику психиатрическую сдам, подлечат.
Утром Нино просыпается в своей квартире со следами инъекций на руках – капельницу ставили. Совсем умом тронулся, стыдно до истерики.
- Живой? Они сказали, надо много пить сегодня.
Нино благодарит лекарства, они дают потрясающий наркотический эффект. Как тогда, когда они с Оно курили травку. Галлюцинация в этот раз очень реалистичная, чуть смазанная, похожая на Сатоши. А тогда был бурундук с рогами… интересно как.
- Ты такой крутой, прямо как настоящий… Твой прототип, кстати, изменил мне с моим же другом, а потом ушел. Хотя я просил его не уходить.
- Давай, ты попьешь, а потом еще поспишь? И после мы поговорим. Я никуда не уйду, обещаю.
Нино засыпает, сделав пару глотков противно соленой воды. Он закрывает глаза, молясь, чтобы утром галлюцинация никуда не делась. И не превратилась в бурундука с рогами.
Наутро нет никаких галлюцинаций, но есть завтрак и Оно. Самый настоящий Оно, в которого можно уткнуться лбом и наконец-то высказать абсолютно все.
Вернись ко мне.
Я не могу больше так.
Я устал просыпаться один
Я же больше никого не смогу любить.
И услышать:
Я уже тут.
Прости меня.
Я не уйду.
Не смей. Никого, кроме меня.
Нино удивляется тупости Лидера. Конечно, никого, кроме Оно.
Никого, кроме
Нино/Оно/Джун
намеком Шо/Масаки
особо извращенные товарищи могут увидеть Нино/Масаки (очень извращенные)
махровый ангст.
читать дальше- Это было тогда, когда мы встречались, да?
- Да. Но сейчас-то мы расстались.
Нино – очень хороший актер. Если спросить у него, сколько времени прошло с того момента, как он попросил Оно уйти, то он скажет с точностью до дня. Сорок пять полных суток.
«Моя девушка изменила мне с близким мне человеком». Красивая сказка, в которой правда всё, кроме одного слова. Оно совсем не похож на девушку, вот ведь жалость. У Сатоши совсем не нежные руки, совсем не женские привычки. Он никогда не был вторым, он всегда подавляет Нино.
И Нино это устраивает.
Устраивало.
Стыдно вспоминать, как он слушал о том, что Оно переспал с Джуном. Нино прятал глаза, будто был виноват он. Кусал губы, уговаривал себя не плакать. Ядовитые слезы ползли по изнанке век, выжигая эту строчку снова и снова: тебя все предают, а потом оставляют. Нино стыдится того, как хватался за руки Оно и умолял не уходить.
Пожалуйста, останься со мной.
Пожалуйста, я все забуду.
Нино смог забыть. Оно – нет. Через неделю Нино вспомнил, что хорошо бы хоть немного себя уважать и не заставлять любимого человека спать с тобой, если его от этого корежит.
- Уходи, пожалуйста. Хватит, я все понял.
- Прости.
И никого не касается то, что Нино лежал два часа лицом вниз на кровати и пытался не выть. Он жалел себя, у которого теперь до гробовой доски совершенно точно не будет никого. Потому что ничего невероятнее, чем их отношения, уже не будет. Не будет секса три раза в неделю (для их графика – невероятно много), не будет поездок на море («хорошо, не подходи к воде, хочешь, я понесу тебя?»), не будет поцелуев перед концертами («меня заряжают энергией твоей губы, и задница тоже помогает»)… Не будет больше ничего столь же яркого, чистого и искреннего.
Почему Сатоши всё сломал? Почему все изменяют? Почему это все происходит именно с Нино?
Потом, конечно, он встал, нашел давно купленный на экстренный случай консилер, чтобы скрыть эти жуткие синяки под глазами. Нино всегда плевать, как он выглядит. Но тогда было нельзя показывать, как все плохо. Айба переживал бы, а ему нельзя, у него половина болячек от нервов.
Нино старательно учился жить без Оно, вспоминал, какие были запахи и цвета в мире ДО. Ощущал себя слепым и глухим котенком, путался в лапах и удивленно натыкался на тех, кому каждый вздох не давался такой болью. Один раз наткнулся на совершенно посеревшего Джуна, чтобы разбежаться с ним в разные углы репетиционного зала. У всех, кроме Нино, была группа. У Нино больше не осталось группы, они все оказались в мире ПОСЛЕ.
Он отдает себе отчет в том, что он совсем не подарок. Он знает, что жизнь с ним, наверное, похожа на сущий ад. Проблема в том, что, как ему казалось, Оно все устраивало.
Нино пишет в журнал: люблю тебя, люблю тебя. Фансервис помогает ему говорить с улыбкой то, что хочется кричать с надрывом на всех улицах. И Оно отвечает ему так же спокойно: я люблю тебя. Нино благодарит даже небо за то, что существует проект «Омия СК». Так он может, не унижаясь, общаться с Оно, выторговывая себе пару лишних минут с ним. Пара минут – лишних пять дней жизни. До следующего разговора.
Джун приходит к нему через пятнадцать дней и встает на колени.
- Прости меня. Это я виноват.
Сначала хочется ударить его по лицу, разбить эту смазливую приманку для фанаток. Превратить в кровавую кашу полные губы, которыми эта сволочь целовала Оно. Но потом Нино поднимает его с колен и наливает им обоим сакэ. Они говорят до утра, плачут и никак не могут прекратить обсуждать Оно. Им нечего делить, Сатоши никому не принадлежит.
- Ты должен вернуть его.
- Я ему ничего не должен…
Нино красуется, хотя сам бы бежал за Оно, если бы знал, что ему говорить. Вернись ко мне? Я не могу больше так? Я устал просыпаться один? Я же больше никого не смогу любить?
Не надо ничего говорить и восстанавливать ничего не надо. Нино сможет это пережить, он же пережил уход отца. Поступит точно так же, как и раньше. Зажует эту обиду, спрячет ее внутри и оставит там, глубоко в себе. Если спрятать очень далеко, то он и сам забудет о том, что там есть. Как Оно, который однажды забыл о своем старом ноже для рыбы, потерянном в недрах сумки, и купил себе новый.
Черт, опять Оно.
Без него все сыпется из рук. Оказывается, Нино даже мороженое не может съесть, не испачкавшись. А уж о том, чтобы нормально сделать сальто, и речи не идет. Вся эта бытовуха и доводит Нино до срыва, он с трудом осознает себя, когда орет на стафф. Айба пытается его успокоить, берет за руку, но вдруг получает по морде. Моментально подлетает Шо и злобно шипит: еще раз позволишь себе такое, я лично тебя в клинику психиатрическую сдам, подлечат.
Утром Нино просыпается в своей квартире со следами инъекций на руках – капельницу ставили. Совсем умом тронулся, стыдно до истерики.
- Живой? Они сказали, надо много пить сегодня.
Нино благодарит лекарства, они дают потрясающий наркотический эффект. Как тогда, когда они с Оно курили травку. Галлюцинация в этот раз очень реалистичная, чуть смазанная, похожая на Сатоши. А тогда был бурундук с рогами… интересно как.
- Ты такой крутой, прямо как настоящий… Твой прототип, кстати, изменил мне с моим же другом, а потом ушел. Хотя я просил его не уходить.
- Давай, ты попьешь, а потом еще поспишь? И после мы поговорим. Я никуда не уйду, обещаю.
Нино засыпает, сделав пару глотков противно соленой воды. Он закрывает глаза, молясь, чтобы утром галлюцинация никуда не делась. И не превратилась в бурундука с рогами.
Наутро нет никаких галлюцинаций, но есть завтрак и Оно. Самый настоящий Оно, в которого можно уткнуться лбом и наконец-то высказать абсолютно все.
Вернись ко мне.
Я не могу больше так.
Я устал просыпаться один
Я же больше никого не смогу любить.
И услышать:
Я уже тут.
Прости меня.
Я не уйду.
Не смей. Никого, кроме меня.
Нино удивляется тупости Лидера. Конечно, никого, кроме Оно.
@темы: Япония и прочие извращения, Занавески были, блядь, синие!, Это Сакурайба. Это круче любой пропаганды., Forever alone. Forever Matsujun, В море корабли тонут только один раз, Я принимаю, что бывает необоснованный секс между мужчинами, но необоснованную жестокость я не понимаю, Семь чудес света в одном (и Араши - восьмое)
-
-
21.01.2014 в 01:03Нино жалко. Я уже говорила, да? До истерики, до спазма жалко.
Тати, спасибо, что ты всё вернула. Что не дала миру рухнуть. Это было бы слишком... несправедливо.
-
-
21.01.2014 в 11:57